Армия России была вовлечена на Кавказе в очень необычный конфликт, где сочетались признаки колониальной (для Российской империи) и национально-освободительной (для горцев) войны с элементами религиозного, социального, цивилизационного и межэтнического конфликтов. В обстановке постоянно меняющейся оперативной ситуации, в Кавказской войне была одна константа - Отдельный Кавказский корпус, который к концу первой четверти XIX в. получил основное ядро составлявших его боевых частей. В отечественной исторической науке оценка Кавказской войны, ее причин, целей и итогов подвергалась частой переоценке, которая, впрочем, зависела не от объективных причин (обнаружение в архивах новых документов, например), а в силу изменения политической ситуации в стране. В дореволюционной историографии, впрочем, существовала в этом плане единая традиция, которую можно назвать "имперской". Ее представителями были П. Зубов, Н. Ф. Дубровин, А. К. Зиссерман, Н. С. Дроздов, Н. В. Волконский, П. И. Ковалевский, В. А. Потто и Р. А. Фадеев. Начало этой концепции ведется с лекций генерала Д. И. Романовского, которой характерен устойчивый "евро-центризм", признание горских племен "дикими", отрицание наличия у них самобытной, пусть и специфической, культуры, а ключевыми предпосылками являются положения об "умиротворении Кавказа" и "колонизации" региона. С этой позиции покорение Кавказа Россией выглядело безусловно положительным и необходимым, не говоря уже, что это соответствовало имперским политическим целям. Однако в силу подобных исходных предпосылок нельзя говорить о достаточной объективности в оценке всех явлений Кавказской войны. Еще одной характерной чертой оценок того времени было стремление найти у каждого явления "человеческое лицо", то есть "назначить" какого-то политического или военного деятеля ответственным за некий успех или провал. Именно этим и объяснялась слишком большая длительность войны и отсутствие реальных успехов на протяжении значительной ее части. Не следует та ... Читать далее