Зачастую в публикациях, посвященных истории мусульманских государств в Нусантаре и малайского ислама в целом, европейские исследователи ограничиваются изложением истории либо только Малакки (XV - начало XVI в.), сыгравшей огромную роль в формировании малайской национальной государственности, либо в лучшем случае предваряют историю Малакки рассказом о мусульманских султанатах Северной Суматры - Перлака, Самудры-Пасея, Педира, Ару. Между тем, за рамками исследований остается такое значительное для истории ислама в Нусантаре государство как Бруней Даруссалам. Это малайское государство, которое и по этническому составу его населения, и по его культуре и истории является неотъемлемой частью малайского мира и Нусантары в целом, изучено гораздо меньше, чем его соседи. Например, в труде английского историка-малаиста Д. Дж. Е. Холла1 о Брунее практически не сказано ни слова. Немногочисленные упоминания относятся лишь к истории пиратских войн XVIII века. Одной из причин такого замалчивания является политизация исследований, касающихся истории распространения ислама в малайском мире и в Брунее, в частности. К середине XIX в. ислам оставался мощным фактором консолидации малайского общества в борьбе против европейской колонизации. Особенно очевидной для европейской администрации эта роль ислама стала в период так называемых Ачехских войн (1873 - 1913 гг.)2, войн падри (1821 - 1837 гг.) восстания Дипонегоро (1825 - 1830 гг.)3. Несмотря на это, некоторые европейские исследователи сформулировали теорию о том, что ислам в малайском мире - чужеродное явление, и что в Нусантаре распространился "облегченный" "индианизированный" ислам, ничего или почти ничего общего (кроме внешней атрибутики) не имеющий с "образцовым" исламом Ближнего Востока и Северной Африки. Согласно этой теории антиголландские выступления в Ачех и других районах были вызваны не колониальной экспансией европейцев, стремившихся захватить монополию в торговле пряностями, оловом, опиумом и другими товарами, а в ... Читать далее