Развернувшийся с начала 1990-х годов процесс рассекречивания огромного массива прежде недоступных документов отечественных архивов открыл совершенно иные возможности для изучения различных аспектов советской истории. Вместе с тем опыт прошедших десяти с лишним лет, в течение которых как в российской, так и в зарубежной историографии появилось множество работ, целиком или в значительной мере построенных на этой документальной базе, выявляет ряд проблем, в том числе методологического свойства, связанных с исследованием вводимых в оборот новых архивных источников. В последнее время эта сторона дела уже привлекала к себе в той или иной мере внимание. В частности, в ряде недавних отечественных и зарубежных публикаций обсуждаются различные аспекты исследования и интерпретации новых документов, касающихся советской внешней политики в годы второй мировой войны и в ходе развернувшейся затем холодной войны, особенно в сталинский период 1 . Пожалуй, в современной историографии вряд ли есть особые разногласия по поводу того, что по крайней мере с 1944 г., когда советские войска вступили в большинство стран Восточной Европы, Кремль сосредоточил усилия на превращении этого региона в сферу советского влияния и контроля. Но продолжают оставаться возникшие уже давно различия в толковании того, какие конкретно цели с самого начала преследовал Сталин созданием такой сферы и каким замышлял послевоенное развитие государств этого региона. Поскольку как в советской историографии, так и в исторической литературе самих восточноевропейских стран в течение десятилетий, когда они находились под коммунистической властью, сколько-нибудь серьезное изучение этой темы было почти или совсем невозможно, усилия, направленные на ее научное рассмотрение, на протяжении длительного времени, вплоть до рубежа 1980-х - 1990-х годов, фактически ограничивались западной историографией. Здесь вопрос о том, каковыми были восточноевропейские цели Сталина в конце второй мировой войны и в первые послевоенные годы, ... Читать далее