К концу 1830 г. одни из главных носителей военного потенциала Западной Черкесии - абадзехи и натухайцы воздерживались от открытой войны с Россией. К исходу ноября уже и наиболее авторитетный западноадыгский военный лидер темиргоевский князь Джамбулат Болотоков относился к присягнувшим "на верноподданство России". В это время российскому правительству присягали также князья черченейского и жанеевского владений1. На фоне такой ситуации геополитическое положение хаджретской Кабарды серьезно осложнилось. По сути, она в этот период составила второй, наряду с Шапсугией, очаг сопротивления в Закубанье. При этом и та часть закубанских кабардинцев (локализовавшаяся в бассейне р. Уруп), которая находилась в положении "замирившейся" с российским командованием общности, проводила политику латентной поддержки военных акций остальных хаджретов. Об этом свидетельствует участие проживавшего на р. Уруп уорка Магомет-Мурзы Боташева в рейде на Ерсаконское укрепление 15 ноября 1830 г.2, а также образ действий сына старшего князя "урупских" кабардинцев - Аслангирея Бесленова во время преследования русскими войсками отступавших черкесов. Тогда, предводительствуя отрядом из двадцати кабардинских дворян, он подошел к месту боя. Однако князь Аслангирей "отказался содействовать поражению партии черкесов и оставался простым зрителем"3. В связи с этим представляются любопытными позиция и характер действий, которые демонстрировал в рассматриваемый период Аслангирей. В документе, датированном январем 1831 г., зафиксированы четыре случая его участия в рейдах на Линию и нападениях на солдат и казаков4. В них он принимал участие, будучи жителем (и владельцем) одного из шести аулов, принадлежавших его отцу - Асланбеку. По видимому, статус "замирившегося" князя диктовал ему необходимость проявлять особую скрытность при участии в набегах, дабы не навлечь удар на вотчину своего отца. Косвенным свидетельством того, что почти до конца 1830 г. ему удавалось оставаться незамеченным российским кома ... Читать далее